Катрина: Меч зари - Алексей Кондратенко

Взглянув на Джульетт, пока разрезал её одежды, доктор Сагал констатировал:

— Она потеряла много крови. Когда я начну зашивать рану, она придет в себя. В этот момент её следует напоить. Ей нужно много жидкости. Джером, приготовься, будешь помогать.

Паренек, впустивший всадников и Катрину с Джульетт в это подземелье, кивнул и тоже принялся дезинфицировать руки.

Всё так и произошло. От боли Джульетт пришла в себя. Сознание её было спутанно, она звала своего отца, Ирвина. Доктор Сагал её успокоил, а Джером, дал ей воды. Рядом с пророчицей он казался ненамного старше её. Джульетт пила жадно и вскоре вновь погрузилась в беспамятство.

В общей сложности Доктор Сагал занимался раной Джульетт не меньше получаса. Обрабатывал, зашивал, накладывал повязки. По капелькам пота, выступившим у него на лбу, Катрина поняла, что он старается и небезразлично относится к поставленной задаче. А значит, наёмница не ошиблась, передав жизнь Джульетт в руки этих людей.

Закончив с раной от ножа Игнака, доктор Сагал осмотрел ссадину на виске Джульетт и вопрошающе взглянул на Галлагера и Уоллеса:

— При каких обстоятельствах она получила ссадину? Это может быть серьезная травма головы.

— Она упала в поезде, — сказала Катрина, пока всадники соображали, как ответить на вопрос, на который у них не было ответа. А затем наёмница задала свой вопрос. И в этот момент Галлагер почувствовал, как мышцы в руке Катрины угрожающе напрягаются, с неожиданной силой упираясь в его пальцы. — Доктор, вы убедились, что не осталось внутреннего кровотечения?

Сагал сосредоточенно и молча обработал ссадину на виске девушки, потом повернулся к Катрине:

— Об этом можете не волноваться. Опасность миновала. Теперь ей главное восстановить силы.

— Значит, она поправится? — спросил Уоллес, отвлекшись от разглядывания фигуры Катрины. Едва ли в этом захолустье для его глаз нашлись бы такие стройные и подтянутые женские тела. Ещё под руинами аббатства, когда он обыскивал её, он не удержался от искушения как бы случайно ухватить её за волнующие изгибы.

— Да, именно так, — подтвердил доктор, вытирая руки.

Галлагер чуть дернул Катрину за руку:

— Вот и всё. Пойдемте! Как видите, девчонке мы помогли. Настало время потолковать с вами.

Катрина знала, что Галлагер это скажет.

— Да, — схватив Катрину за плечо с другой стороны, прибавил Уоллес. — У нас есть несколько вопросов.

Это было очевидно, подумала наёмница. Уоллес, по её мнению, звезд с неба не хватал. И всё же она принимала во внимание, что он крепче и моложе Галлагера, поэтому недооценивать его Катрина не спешила.

Наемница молчала и не сопротивлялась. Её окружали деревенщины, не видевшие настоящих сражений. Запертые в этом подземелье с ней, вдали от солнечного света — в опасности были лишь они, а не она. Катрина позволила им отвести её обратно через главный коридор со знаменами и средневековым оружием на стенах в необычную комнату. Затерянную где-то в конце этих подземных ходов, каким-то чудом навевающих атмосферу жилых замков, а не угрюмых катакомб.

За порогом комнаты обстановка резко менялась. Это была пыточная, заставленная орудиями истязаний, сохранившихся с разных эпох. Таких инструментов Катрина повидала немало. Судя по застарелому запаху крови, въевшейся в каменные стены и пол, когда-то в прошлом этим помещением пользовались довольно активно. Можно было только гадать, против кого применялись эти приспособления, учитывая особенности места, в котором Катрина сейчас находилась, и полную темных глав историю Англии.

Здесь ей предстояло познакомиться с человеком по прозвищу Уайтрок[13]. Сначала наёмница услышала только тихий звон за дверью. Звон ложки, размешивающей сахар в чашке чая. Когда Галлагер толкнул дверь, и они с Уоллесом ввели Катрину в пыточную, её глазам предстал пегий стареющий ворон — иного сравнения подобрать для Уайтрока невозможно. Худой, скрюченный, с грубыми чертами лица и торчащим вперед носом.

Именно он здесь всем заправлял.

Галлагер и Уоллес почтительно поприветствовали его:

— Уайтрок!

— Доброе утро, сэр!

Никаких титулов и реальных имен не называя.

Уайтрок лишь небрежно кивнул в ответ, не глядя на них, откладывая ложечку на блюдце. Затем сказал хриплым с присвистом голосом, чтобы Катрину заводили внутрь. Уайтрок не смотрел и на Катрину, он теперь отпивал свой чай, сидя за столом. Похоже, ему нравилось использовать это помещение, полное воспоминаний о боли, в качестве личного кабинета.

Наемница едва заметно улыбнулась этому представлению. Блефу, цирку, призванному устрашить разве что сельских воришек. Ей безуспешно пытались внушить, что представляют угрозу, что могут воспользоваться этими пыточными приспособлениями. Ещё забавнее ей показалось то, что участники представления, очевидно, сами всерьез верили в него и свою власть в этих стенах. Похоже, они пересидели без дела в этом захолустье. И Катрина не собиралась их переубеждать. Джульетт нужна ей живой. Наёмница во что бы то ни стала должна выведать у девчонки всё, что ей известно. А значит, ей придется обманывать этих мужчин как можно дольше и ждать, что возможность поговорить с пророчицей появится раньше, чем они поймут всё сами.

Неоспоримо реальную сложность здесь представлял только нрав Уайтрока. Катрина поняла этого возрастного человека сразу, как увидела. Ей не нравились люди такого типа. И это было опасно. Для Уайтрока.

Наемницу ввели на середину комнаты. Возле стула с кандалами. Под немигающую синеву прямого взгляда сапфировых глаз наёмницы пегий старый ворон откусил хрустящий тост и, самозабвенно жуя, записал что-то в огромную книгу, напоминающую судовой журнал. Вероятнее всего, это была хроника событий, так или иначе связанных с деятельностью этих людей, с предназначением этого места.

Галлагер слегка кашлянул, напоминая Уайтроку об их присутствии. Тот отложил перьевую ручку, капая чернилами на стол, доел свой намасленный тост и теперь взглянул на Катрину.

— Итак! — Грянул Уайтрок, откидываясь на скрипучую спинку стула. — Августинский монастырь, что вы могли видеть в здешних местах, был распущен ещё в XVI веке. Король Генрих VIII передал аббатство в управление одному знатному человеку, чья семья несколько поколений обустраивала, перестраивала и развивала аббатство до самого пожара, который случился в первой половине XIX века, превратив аббатство в руины, которые можно лицезреть и сейчас. Колокольня уцелела и даже лестница ещё десять лет назад держалась на месте, пока не обвалилась после особенно холодной зимы. Осенние дожди, знаете ли, впитываются в камень. Вода просачивается между кладкой, а зимой застывает, превращается в лёд. А лёд с каждым годом разрушает кладку, портит сооруженные человеком постройки. Сама колокольня и даже колокол каким-то чудом до сих пор стоят. Вот только колокол висит на высоте почти двести футов! И никакой веревки, за которую можно было дернуть, у него давным-давно нет. Поэтому, мне очень интересно: как девушка вроде вас смогла позвонить в тот колокол, что висит двумя сотнями футов выше земли?